|
|
|
Сейчас на сайте |
|
Сейчас 85 гостей и один зарегистрированный пользователь на сайте
|
|
 |
 |
Валентин Дмитриевич Берестов
(1928-1998) — русский поэт, лирик, писавший для взрослых и детей, переводчик, мемуарист, пушкинист. Валентин Берестов закончил исторический факультет МГУ, затем аспирантуру Института этнографии. В 1946 году, ещё в студенческие годы, Берестов впервые поехал на археологические раскопки. Первые его публикации экзотической профессии. Первая детская книжка для дошкольников «Про машину» вышла в 1957 году. Сам Берестов никогда на делил свои стихи на стихи для детей и для взрослых. Он следовал завету Аркадия Гайдара - писать для детей как для взрослых, только ещё лучше. Затем читатели познакомились со сборниками стихов и сказок «Весёлое лето», «Картинки в лужах», «Улыбка» и другие. С детства поэт смотрел на мир добрым взглядом. Даже в его стихах 90-х годов нет желчности и ожесточения.
Его иллюстратором и другом был Лев Токмаков, рисунки которого мы воспроизводим.
|
|
«ЗИМНИЙ БОР»
В этот дымный и стынущий бор,
Под его многоскатную крышу,
Я войду, как в морозный узор,
И услышу седое затишье,
Где под белою хвоей снегов
Голубая колышется хвоя,
А на хруст осторожных шагов
Откликается пенье живое.
|
Сосновый бор. Новосибирск
|
 |
«УЛЫБКА»
Среди развалин, в глине и в пыли,
Улыбку археологи нашли.
Из черепков, разбросанных вокруг,
Прекрасное лицо сложилось вдруг.
Улыбкою живой озарено,
Чудесно отличается оно
От безупречных, но бездушных лиц
Торжественных богинь или цариц.
Взошла луна. И долго при луне
Стояли мы на крепостной стене.
Ушедший мир лежал у наших ног,
Но я чужим назвать его не мог.
Ведь в этой древней глине и в пыли
Улыбку археологи нашли |
|
«САМАЯ ПЕРВАЯ ПЕСНЯ»
Федору Левину,
и вправду ставшему
палеонтологом
Жил-был игуанодон,
Весом восемьдесят тонн,
И дружил он с птицею
Птеродактилицею.
Ничего эта птица не пела,
Лишь зубами ужасно скрипела,
И хрипела она, и стонала,
А других она песен не знала.
Но в восторге хриплый стон
Слушал игуанодон,
Радуясь певице
Птеродактилице,
Ибо звуки ужасные эти
Были первою песней на свете,
Самой первою песней на свете,
На безлюдной, на дикой планете.
|
 |
|
«ПРО МАШИНУ»
Вот девочка Марина,
А вот ее машина.
— На, машина, чашку,
Ешь, машина, кашку!
Вот тебе кроватка,
Спи, машина, сладко!
Я тобою дорожу,
Я тебя не завожу.
Чтобы ты не утомилась,
Чтобы ты не простудилась,
Чтоб не бегала в пыли,
Спи, машина, не шали!
Вдруг машина заболела.
Не пила она, не ела,
На скамейке не сидела,
Не играла, не спала,
Невеселая была.
Навестил больную Мишка,
Приходила кукла Катя
В белом чистеньком халате.
Над больною целый час
Не смыкала Катя глаз, |
Доктор знает все на свете.
Первоклассный доктор — Петя.
(Петя кончил первый класс).
И машину доктор спас.
Доктор выслушал больную,
Грузовую,
Заводную,
Головою покачал
И сказал:
— Почему болеет кузов?
Он не может жить без грузов.
Потому мотор простужен,
Что мотору воздух нужен.
Надоело
Жить без дела —
И машина заболела.
Ей не нужно тишины,
Ей движения нужны.
Как больную нам спасти?
Ключик взять —
И завести!
|
 |
«В КОМПАНИИ»
Эдуарду Бабаеву
1
Вот так идти бы снова
В распахнутых пальто,
Шарахаясь от рева
Мелькнувшего авто,
Острить и лезть из кожи,
Чтоб всех переорать,
Расталкивать прохожих,
Путей не разбирать.
О этот звонкий вечер,
Когда и черт не брат!
Всегда б такие встречи,
Такие вечера!
2
Темный парк услаждался джазом.
И Венера сияющим глазом
В мир глядела, юна и ясна.
Фонари в золотой паутине,
И в зеленой небесной тине
Пучеглазой кувшинкой луна.
|
|
«ПЕСОК»
Боролось море со скалой
Десятки тысяч лет.
Скала исчезла с глаз долой,
Скалы пропал и след.
Пропасть пропал, да не вполне.
Песок остался жив.
Песок, отрезав путь волне,
Загородил залив.
И не могла понять волна,
Ломая берега,
Что нажила себе она
Могучего врага.
И не могла узнать скала,
Утратив облик свой,
Что и она свое взяла
И что не кончен бой.
|
* * *
Любили тебя без особых причин:
За то, что ты — внук,
За то, что ты — сын,
За то, что малыш,
За то, что растешь,
За то, что на маму и папу похож.
И эта любовь до конца твоих дней
Останется тайной опорой твоей.
|
|
«ВЕЛИКАН»
Я в детстве дружил с великаном.
Нам весело было одним.
Он брел по лесам и полянам,
Я мчался вприпрыжку за ним.
А был он заправским мужчиной,
С сознанием собственных сил.
И ножик вертел перочинный,
И длинные брюки носил.
Ходили мы вместе все лето.
Никто меня тронуть не смел.
А я великану за это
Все песни отцовские спел.
О мой благородный и гордый
Заступник, гигант и герой!
В то время ты кончил четвертый,
А я перешел во второй.
Сравняются ростом ребята
И станут дружить наравне.
Я вырос. Я кончил девятый,
Когда ты погиб на войне.
|
 |
|
«ВЕСНА ТРАВЫ»
Распускаются почки, как зеленые точки,
Источая прозрачно-зеленый туман.
Значит, скоро исчезнут весенние чудо-цветочки,
Станут чащею леса клочки и кусочки полян.
Стаял снег. И они на короткое время явились.
Сетка веток без листьев была так добра и светла,
Что счастливый подснежник под солнце из луковки
вылез
И, смеясь, медуница двухцветный флажок подняла.
Но для них, первоцветов, кончаются ясные дни.
И надолго уснут они в лиственной плотной тени.
|
* * *
Вечер. В мокрых цветах подоконник.
Благодать. Чистота. Тишина.
В этот час, голова на ладонях,
Мать обычно сидит у окна.
Не откликнется, не повернется,
Не подымет с ладоней лица
И очнется, как только дождется
За окошком улыбки отца.
И подтянет у ходиков гири,
И рванется навстречу ему.
Что такое любовь в этом мире,
Знаю я, да не скоро пойму.
|
|
|
|
